София Мельникова’с фантастик духан, так он называется. Этот тот самый бар, куда мы направляемся по полуночным, живым тбилисским улицам. Найти этот самый фантастик плейс крайне сложно, да и мало кто из местных знает о нем.
У Медеи – лицо с иконы и нрав шального кавалериста. За своих – в глаз засветит, будь здоров. А в остальное неконфликтное время ее лицо смотрит с икон каждого грузинского храма – чистое, доброе, круглое.
Середина октября. Мама пишет, что Киев уже оделся в пальто и шарфы, а мы идем с Медеей по тбилисскому Майдану в легких блузках, и нам совершенное не верится, что где-то может быть холод, ветер и дождь.
Шеф-грузин носится по офису со шторками. Непонятными - то ли клеенчатыми, то ли тряпичными, но почему-то очень важными.
Шеф нервничает и звонит в десятки интернет-магазинов с одной маниакальной идей: до нашего отлета в субботу обнять эти «чертовы шторки», иначе – позор.
- Хашури, - говорит. – Город гамаков. Вон, смотри, сколько их вдоль трассы продается.
Я смотрю из окна, а там и правда гамаки. А еще – необычные грузинские домики. Двухэтажные, с узкой верандой и обязательной лестницей, ведущей с улицы на второй этаж.
Быть пассажиром грузинского такси – это приключение, сродни американским горкам: страшно, резко, увлекательно и в конечном итоге, по непонятным причинам, все выживут.
Мы едем во Мцхету – то самое место, которое Лермонтов описывал в Мцыри. У меня во Мцхете несколько интересов: во-первых, мой шеф-грузин за день до отлета зашел в обед на кухню и выдал примерно следующее: